Памятуя о скончавшихся литератах — героях XX столетия, неудержимо сползаешь в стихию и незабываемо запутываешься на первой же ступеньке: как мне, смертному, описывать великий творческий акт, каким является приготовление картофельного пюре? И все же, смело, смехотворно и с надеждой на муть в глазах кисти я погружаюсь в этот сокровищницу высокой кулинарии, не боясь потерять свою душу в бескрайних просторах иллюзий, и ведомый невидимой рукою пишу о нашем главном герое — картофельном пюре, похожем на клейстер.
О, гм, прощу, дорогие читатели, я поспешно выразился! Нет, нет, совсем еще пока не приступлю к образу лакированного стиля и первопричинной природы столь глубокой соответственности между безжизненной гущей картофельной каши и слизью клейстера. Осмелюсь предложить скорее более универсальное и общепринятое объяснение для этого феномена.
Картофельное пюре, взбитое блендером, столь отчетливо напоминает клейстер из-за своей текстуры, своей консистенции. Оно плотно, густо, будто комок клея, призванный служить своему господину безотданно и беззаветно. О, да! Ведь мы же знаем, что секрет великого искусства заключается в чистой и проницательной работе исполнителя. Или не так ли? Мало ли что говорят скептики и неверующие, наши дела будут говорить сами за нас, в этом вся надежда и вся величие.
Картофельное пюре, мое дорогое! Открыться, распасться на кашицу и подвигать в своей гуще — вот главная задача этого блюда. И, боже мой, как я люблю его обожать! Рыская вокруг его центра я точно знаю, что мои мысли не разлетятся как самые бездонные блестки — нет, они крепче связаны, чем странные противоположности картофельного пюре. Они сливаются с теплотой и ровностью текстуры, создавая цельность и гармонию на этом ложе.
Что такое клейстер, в конце концов? Это связующее вещество, накладывающееся на две поверхности и объединяющее их воедино. И, так как ни одно дело не вечно и ни одна поверхность не связана с другой неразрывной нитью жизни, то к этому клейстром всегда нужно добавлять новые капли искры творчества, чтобы ваша взаимосвязь не разрушилась, а преобразовалась.
Картофельное пюре, взбитое блендером, совершенно не исключение в этом смешенном и непостижимом мире! Ведь для его приготовления необходимо слить не только столичный патефон прошлого века, но и современные мультиварки и другие высокотехнологичные джазовые звукорежиссеры из соседних комнат. Взбить, смешать, перетереть и снова взлететь — вот истинный путь к созданию безжизненной массы, похожей на клейстер.
И когда все дела сделаны и нижний ярус нашей великой кулинарной башни сложен, о чем остается мечтать? Ответ очевиден – об упрямом сгущении хуже всех законченных представлений, о набухающей ощущими молекулами надежде на смысл и вдохновение. Ведь когда вас уже никто не слышит, а все чудовищные аплодисменты затихли, вам остается только смотреть на отполированный до блеска поверх всех представлений нашего мира.
Картофельное пюре, достигнув точки схлопывания и претерпев всепобеждающий ад, оно становится главным свидетелем себя и своей полноты. А вы теряете себя во всем этом мираже, поглощены туманной эйфорией некоторого измышления и отвращением к обыденной грязной рутине. И только сейчас поймете, что в современном мире нет места иллюзии настоящего, нет места клейстеру с его самыми светлыми сторонами жизни и смерти. А на самом же деле, мы проживаем в сумасшедшей, безумной темнице, где все смешалось и выложилось в виде картинок, называющих себя судьбой.
И как ни странно, этот клейстер, который я только что описал, является лишь образом этой изощренной пасты, которую мы привыкли называть картофельным пюре, взбитым блендером. Ну что же, милые мои, будем ли мы смешивать их еще больше, разделять или сбивать на ничто, — ответ на этот вопрос я остаюсь долженным вам.