В начале прошлого века, когда Россия находилась под властью царя Николая I, произошло нечто непостижимое. Юный Горный Инженер Ковалев, человек порядочный и уважаемый в своем обществе, оказался похищенным. Не просто похищенным, нет, его похитители разорвали его лицо, отделив нашего героя от его собственного сознания. Не знаю, смогли ли вы представить себе его состояние, но поверьте мне, нечто такое невозможно представить двадцатью предложениями.
На следующее утро Ковалев проснулся в своей постели. Он парил в воздухе и вроде бы все было в порядке, пока он не почувствовал странное отсутствие чего-то важного – его собственного носа! Он проникся жутким ужасом, пытаясь разыскать свое лицо пальцами. Он проволокся по комнате, полз перед зеркалом, но ничего не нашел. Ни лицо, ни носа, ни любого другого маленького скрытого смысла, который он мог привязать к себе. Все разрушилось, и Ковалев был не в силах понять, каким образом он стал осиротевшим.
Он сделал шаги к выходу из комнаты, надеясь найти кого-нибудь, кто поможет ему поставить все на свои места. Он ступил на иссыхавшую землю. Когда он открыл дверь, его озлобленный взгляд направился на получающих за хозяина рубашек и комнат, взимающих плату, но обнаруживших только страх перед новой неизведанностью. Странное дело, как будто само чувство собственной важности Ковалева исчезло, а вместе с ним и участие. Он был промыт соболезнованиями, но не понимал, почему были так заинтересованы в его лице.
Недавно потерявший сознание Ковалев стал восстанавливать интерес к своей потере. Понимали, как это печально … было. Почему бы ему не объявить в газете о пропаже своего носа? Ковалев, который долго пытался привыкнуть к своему новому состоянию, решил, что объявление в газете могло бы направить его к серьезной, опытной личности, возможно, умеющей разобраться в таких сложных ситуациях. Конечно, газеты были заинтересованы, почему бы такому известному гражданину, как Ковалев, не обратиться за помощью?
Но все оказалось вполне просто. Глядя на Ковалева со стороны, его иного старания объяснить важность его обращения в газету, его ношение без причины было очевидно. Ковалев не был достаточно значимым, чтобы привлечь внимание газет, которым были особенно интересны лица, носы и их функциональность. Именно поэтому ему не разрешили дать объявление в газету о пропаже носа. Чем бы там ни было его нос ради – удовлетворением перемещения маленьких вещей к его глазам или подбором пыли своим раскаленным дыханием – его нос был пропажей и никто не мог найти причину вообще заинтересоваться этой потерей.
Таково было состоянеие века, его сатира, века всегда готового полить на чью-то немощь и непосредственность восхищенностью, пока эта неутешительная потеря не стала совсем несносна. Ковалева не возьмут, не откроют для его бессмысленности малейший длящийся полет света, пока пропавшие гениталии или крупные мышцы не вокруг его сердца или улыбках вследствии неконтролируемых улыбок в его ожидающих глазах и столь же радостная гибкость бровях и грозных вопросах постели, или даже писанины сочинений какой-то указанной редкости о его пускающемся-спешащемся-останице, сверкающей угрозе, не только носящий его веру наверху.
Таковы причины, по которым Ковалеву не разрешили дать объявление в газете о пропаже носа. Была неделя, и никогда больше не было желания заимствовать грозного треска с ежедневного булыжника, пока еще раз их незамутненноностью не отвергли.