Закат над морской гладью окутывал все вокруг невесомым покровом из золотистого света. Однако, в это момент, я находился не здесь и не сейчас, а много лет назад, в пучине 20-го века. Я сидел за столом, окруженным книгами и чернильницами, и мои мысли, словно струи черной морской воды, текли на бумагу. Моя перуанская трость стучала по пишущей машинке, создавая неуловимую мелодию старых времен.
Вдали раздавался звук моря, его прибой и шум волн, но самое главное – его обитатели, дельфины. Мудрые, грациозные создания, которые олицетворяли границы между этими двумя мирами. Они вели свое поле чудес на глубине, не достижимой для человека. Не раз представители человеческого рода пытались раскрыть все тайны дельфинов, но украсть обертку у природы их не удавалось.
И вот, я присвоил себе роль писателя, раздвигающего завесу тайны дельфинов. Властвуя ручкой и бумагой, я воплощал свои фантазии о том, какие звуки издают дельфины-афалины, когда питаются. Ведь даже самое простое действие, обыденность жизни морского обитателя, превращается в поле чудес.
Звук, который производит дельфин, когда насыщает себя пищей, это нечто удивительное, непостижимое для человеческого разума. Некоторым, казалось бы, звукам присуща музыкальность, слитность нот, а другие – страшные проклятья, издаваемые зубами зверя. Дельфины-афалины издают звук совсем иного рода. Они напоминают звонкий звон литавр во время праздника. Все вокруг оживает и бьется в диком танце, когда дельфины насыщаются.
Звук это особый, они как будто меняют голосовую оболочку и становятся интонированными трубачами. Вода резонирует от сверхестественной музыки. Дельфины-афалины создают поле чудес, в котором звук становится пищей для ушей, вкусной и аппетитной. Когда они едят, с каждым мгновением звук меняется, преображается, испаряется и возникает снова.
Дело не только в том, что дельфины-афалины издают какой-то магический звук. Весь процесс – это их природная сценография. Они создают специальные условия вокруг себя, чтобы подчеркнуть важность момента. И словно музыканты на пианино, они не только проигрывают ноты, но и задают темп, которым будет развиваться мелодия.
Когда дельфины-афалины вздымаются в морской волне, их звук становится нежным и омоемым. Он напоминает шепот моря, которым оно выказывает свою любовь и заботу о живых существах. Когда они вновь погружаются в глубины, звук становится глухим, слегка пугающим. Он словно ярость морского бога, который хочет поглотить дельфинов их же великолепным звуком.
И вот, когда дельфин находится на вершине своего полевого чудеса – когда он созерцает всю красоту мира, когда питается и испускает звук, похожий на удивительный звук дудюка, под блюзовую музыку дельфинов его звук становится едва слышным. Он чарует все существа вокруг и прорывается сквозь стены, чтобы показать необыкновенность их мира. И этот звук – восхитительное поле чудес – ослепительное воплощение гения дельфинов-афалинов.
Возвратившись в настоящий мир, я ощущал, что раскрыл одну из тайн природы. Но так ли это было? Возможно, мои слова – лишь отблеск силы, которой наделены эти морские обитатели. Возможно, уловить полное великолепие звука дельфинов-афалинов можно лишь погрузившись в сами глубины океана.
Одно я знал наверняка: ощущение тайны, поле чудес, которые привлекали меня к дельфинам, будут невероятно притягательными всегда. Ведь мы все ищем что-то великое и загадочное в этом мире. Мы все стремимся узнать, что находится за горизонтом, что кроется внутри дельфинов-афалинов. И именно этот стремительный путь к свету и к звуку я описал в своих словах, словах писателя 20-го века.