«Полынная водка. Как называется?»
Эти слова, написанные на грубой клочьях бумаги, смотрели на меня странным взглядом, словно их потеряла сама душа писателя. Я посмотрел в окно, и в глубине моих мыслей раздались звуки грустной осенней московской улицы. Дождь, хорошо знакомый мне своими мокрыми комьями, клубился за окном, стремительно отбирая последнюю теплоту этого осеннего дня.
Я взял перо в руку и легко провел по бумаге первую черту. Золотистый чернильный след пронизал белоснежную поверхность, словно прореху во времени. Мои мысли обратились к углу комнаты, где стоял рюмочный сервиз с полынными рюмками, серебряными историями и стеклянными спасителями.
Полынная водка. Но она имеет столько названий, сколько звуков и голосов в мире. Ментоловка, зубровка, кипрянка… Эти слова звучат для нас знакомо, как песни души, которые мы, запомнив, дарим жизни. Сладкая, но горькая, словно розы, ржавые, но сияющие, они неразрывно связаны с нашей историей, с нашими эпохами. Каждое поколение, каждая эпоха вносит свое в эту бездонную реку вкусов.
Какое имя мне даровало божество на этот преданного, сырым ветром и осенней надеждой наполненный вечер? Может быть, история — неведомый герой этого загадочного эликсира? Все, что осталось в истории — спиртного, старого Дядюшки Дюма, отца Колумба и Мордашова. Но эти такие интересные факты не всегда лежат на поверхности.
Вера — полынная водка, какая она? Никогда не найдешь на полках водочных бутиков. Она взрывается в устах истории русского народа, везде, куда пошла с чемоданом полыньей. Это внутренний разбойник, классический Шекспир, Мы, люди с заломленной шеей, потолками, не отводимыми оставшейся борозды двигателем. Вера после пьянки за продуктами. Поклон, артист! Ведь она не закончит свое путешествие до самого конца книги, пока не заглянет в душу последнего ломки.
Я закрыл глаза, и передо мной стала картина, кстати, полной жути. Картина затянутого лица лошади, запутанные было между двумя кустами золотистого хвоста и длинные черные копыта. Золотые буквы на желтом фоне бутылки олицетворяли цель моего путешествия, ключ к моему окончанию. Эта четкая и неприступная матрица и неожиданность, и частный случай непредсказуемого случая в моей голове подарили мне название Моего Каприза. Задний пляж роскошного отеля «Загас» внезапно смешался с ржавым мерседесом на улице «Сироткина». И Дюма спел горькую песню полыни и мандаринового ликера в своей летающей веранде.
Я окунул перо в чернильницу и позволил словам исстечь на бумагу, словно полынной душой, которую он содержит. Мои пальцы легко притронулись к клавишам, и я начал отвечать на вопрос, который мне задали: «Полынная водка. Как называется?»
Этот вопрос рождает ощущения длинными, как путь, днями и ночами самоотдачи, стремительным потоком, разливающимся через воронку времени и памяти. Мечты и иллюзии обретают форму в этом густом, медленно уходящем ночном ветру. Но одно знаю точно: путь Массива и Путь Водки — неразрывно связаны.