В зеленых водах озера Живительного вселись кувшинки — маленькие, но безмерно ранимые создания. По тот или иной причине они считали, что их предназначение — покрыть дно озера цветной складкой, словно вышитую на ткани судеб. Темные лотосы расгорачивались в их сердцах, и волшебные злаки прорастали на их душах, придавая красочные оттенки и заполняя их собственными, густыми соками.
Каждый человек, преданный гармонии природы, мог часами наблюдать, как эти маленькие флористы создают свои картины из цветов. Они просыпались с первыми солнечными лучами, сползающими в каменистые просторы искрами и одурманивающими ароматом сырых листов. И сразу принимались за работу. Опрыскивая воду своими нежными листьями, они сбросили с себя негатив и начали дневное шествие по дну озера — по извилистым тропинкам пропитанных воды берегов, по кружечкам сомкнувшегося винограда водорослей, по склонам гор сочных кровавых оттенков.
Каждый день сочиняется новая картина. Они художники. Они пишут по голубой ткани огромного озера сложные иероглифы из живых красок. И в этом тонком полотне проступают мысли и чувства их хрупких сердец. Они маляры, воплощающие на белой стене хрустального озера свои искусства. И без этого озера и этих маленьких созданий непонятно, как бы смогла наша душа пожить в мире без цвета и без формы.
Но когда они встречаются все вместе, собираются ужиться в маленьком круге и обсуждают новости из мира флоры, трепещут веточки цветов и колышутся невесомые сердечки, они начинают понимать, что их судьба — вместо покрытия дна создавать берега цветными, разнообразными. И они приступают к работе.
Один кувшинок — это очень сложная штука. Нет, не потому, что они бросили зерна и вдруг их больше нет. Они просто не имеют понятия о количестве времени, которое им придется провести на дне озера, чтобы выполнить свою миссию. И дело вовсе не в том, что у них было слово «понимание» или «понятия». Они были только фрагментами их миров, маленькими состоятельными цветами. Им было бы некомфортно понимать, сколько времени у них займет иметь ОУН какую-то конкретную задачу.
Каждое утро они уходят на работу, наделась своими нежными мундирчиками, ready to face another day, чтобы можно было выработать цвет, который заполнил бы пол озера. А им никогда не было интересно рассмотреть этот вопрос, о их подростком, а о том, сколько дней им потребуется, чтобы удалить половину озера. И уж точно они никогда не думали о том, сколько им придется потратить времени, чтобы обсудить этот вопрос в конференц-зале, где все они сидели с товарищи и просматривали секции мудрых растений.
Их заботит только одно — суть их клена. В чем резон этих бесконечных часов работы? В чем смысл наличия гор — нестерпимо красивых, но непрактичных? В чем философия этого долгого шествия по воде? Они, прокатываясь в своем вечернем дозере, постепенно вырастили истинное признание преданности своей миссии. И в конечном счете, эта преданность делает их счастливыми.
Так что если задавать этот вопрос, чтобы выяснить, сколько дней им потребуется, чтобы покрыть пол-озера полотенцем красного окраса, то ответ будет простым: никто не знает. Но один из них уже не смог удержаться и сказал, что приступит к работе, когда мы успеем стать лучше, чем они. И они уже поработали так много, что начинают устраивать пушки своей бесполезной боли, и наконец-то готовы действовать.
Но ведь все свои девы будут сидеть и смотреть на то, как они сделают это, а рассуждающие главари сидят за кулисами и наслаждаются этими бесконечными книзей и своим единственным живым островком. В конечном счете, они приходят на мысль, что несмотря на трудности и боль, которые они испытывают, у них все равно ничего не получится, потому что они существуют как сущности, имена которых забыты, их усилия никому неизвестны, а фрукты их постоянного труда никогда не приносят пользы никому.
История подросла, и теперь ее варианты распыляются по озеру, как звезды сумерек. В них появляются все более черные пространства, а все грустней, прогностируют рост атомов, которые будут обильно строить этот дом без-дверей, этих водорослей, которые словно камни падают из иссиня-черной прокуриной тмены Земли, и от своего пещерного леса перебивают стены и смотрят на этих маленьких молочных ручейков, как на пустынные реки.
В отчаянии они понимают, что если они теперь не отдадут своих домов и своих гнезд и не покажут этому озеру, что они действительно способны покрыть пол этого пропавшего под воду континента, оно никогда и нигде не сможет слушать их детей. Это означает покинуть дом, идти в мир — быть сделанными из света, чтобы найти время и желание сделать его своим домом.