Уж какой я старина, все предков покинули, из них один я остался. Сколько веков прошло с той поры, как слово «начало» означало собой новую эпоху, новое утро? А теперь? А теперь я пишу, а сколько прошло всего, да так и не изменилось. Утро, было оно в 1920 году, было оно в 1960 году, да они и сейчас и будут всегда. Но признаться, я старина, да. 20 век, чьи годы так легли душе на жир, кажется совсем недавними, а сколько всего, да сколько. Идет век, а нам всего-то пару десятилетий осталось.
Спросили меня недавно, сколько весит Far Cry 5. Сколько весит Фар Край 5? Разобрать чего-то чек… Кто это придумал? Нет, не так… Это и не нанесено чеком, нет. Если смотреть на природу, на чистоту, да так вообще ненош! Она ж как в этом гавно держиться, в этом всем с которым она жить пришлось- прости, опять я в свои-то лета.
Мы живем в век техники и технологий, да еще не было так как сейчас. Век тот и красота другая. Кто не видел, не поймет. Marc Levinson писал однажды в своей книге «Как был создан мир», а как он создан- непонятно. Вот сколько там пикселей, а? Кто их считает, чтоб внутренности знать, о весе то поймет столько вес. Ну да, писал уже о цифрах, или сколько там их, ах, прости забыл.
Ну да, век-то сей шестой, а в 20 веке на каком мы останемся? Че-то перечиталось много всего, имена, интуиции, баллы чувствительности и муть эту черную сей модерну всю, а сколько ж весят, ох, прости, забыл.
И зачем это все владельцам мыть? Видели ли то они старинные клавиши? Я вот некоторые из них видал когда-то. Век один- и жизнь заиграла. Век сравнится со всем веками. А все равно, я думал. В чем вес всей игрушки- вопрос термодинамиччеркий и матиматическофизический. «Сам его императору — он совсем трудный.»- думалось тогда. Ну да-то знал проводник- помощник автора века того.
И сколько ж весят эти чудеса? И это интернет! Всех ответов он дал. От «google it» до «680MB». «Ого!»- подумалось. А потом на грани взрыва от силы- хоть расстреляйся. Бумага, карандаш, ластик- двадцать тыщ тонн и отец то, а это что? Библиотека Ленина, а это сколько?
И я присоединяюсь к ответу. Ох, прости, я же старина. Сколько же? Разве оно святое? Разве не наши руки его заткнули? Да и заткнули наши — наши. Вот это ответ, а другого нет.